Lyrics Стихи о неизвестном солдате (из трибьюта Осипу Мандельштаму «Сохрани мою речь навсегда») - Oxxxymiron

Этот воздух пусть будет свидетелем
Дальнобойное сердце его
И в землянках всеядный и деятельный
Океан без окна — вещество

До чего эти звёзды изветливы
Всё им нужно глядеть — для чего?
В осужденье судьи и свидетеля
В океан без окна — вещество

Этот воздух пусть будет свидетелем
Дальнобойное сердце его
И в землянках всеядный и деятельный
Океан без окна — вещество

До чего эти звёзды изветливы
Всё им нужно глядеть — для чего?
В осужденье судьи и свидетеля
В океан без окна — вещество

Помнит дождь — неприветливый сеятель
Безымянная манна его
Как лесистые крестики метили
Океан или клин боевой

Будут люди холодные, хилые
Убивать, голодать, холодать
И в своей знаменитой могиле
Неизвестный положен солдат

Научи меня, ласточка хилая
Разучившаяся летать
Как мне с этой воздушной могилою
Без руля и крыла совладать

И за Лермонтова Михаила
Я отдам тебе строгий отчёт
Как сутулого учит могила
И воздушная яма влечёт

Шевелящимися виноградинами
Угрожают нам эти миры
И висят городами украденными
Золотыми обмолвками, ябедами
Ядовитого холода ягодами
Растяжимых созвездий шатры
Золотые созвездий жиры

Сквозь эфир десятичноозначенный
Свет размолотых в луч скоростей
Начинает число опрозраченный
Светлой болью и молью нулей
А за полем полей — поле новое
Треугольным летит журавлём
Весть летит светлопыльной дорогою
И от битвы вчерашней светло

Весть летит светопыльной дорогою
Я не Лейпциг, не Ватерлоо
Я не битва народов — я новое
От меня будет свету светло

В глубине черномраморной устрицы
Аустерлица погас огонёк
Средиземная ласточка щурится
Вязнет чумный Египта песок

Аравийское месиво, крошево
Свет размолотых в луч скоростей
И своими косыми подошвами
Луч стоит на сетчатке моей

Миллионы убитых задёшево
Протоптали тропу в пустоте
Доброй ночи — всего им хорошего
От лица земляных крепостей

Неподкупное небо окопное
Небо крупных оптовых смертей
За тобой, от тебя целокупное
Я губами несусь в темноте

За воронки, за насыпи, осыпи
По которым он медлил и мглил
Развороченный — пасмурный, оспенный
И приниженный гений могил

Хорошо умирает пехота
И поёт хорошо хор ночной
Над улыбкой приплюснутой Швейка
Над птичьим копьём Дон-Кихота
И над рыцарской птичьей плюсной
И дружит с человеком калека
Им обоим найдётся работа
И стучит по околицам века
Костылей деревянных семейка
Эй, товарищество — шар земной

Для того ль должен череп развиться
Во весь лоб — от виска до виска
Чтоб в его дорогие глазницы
Не могли не вливаться войска?

Развивается череп от жизни
Во весь лоб — от виска до виска
Чистотой своих швов он дразнит себя
Понимающим куполом яснится
Мыслью пенится, сам себе снится
Чаша чаш и отчизна отчизне
Звёздным рубчиком шитый чепец
Чепчик счастья — Шекспира отец

Ясность ясеневая и зоркость яворовая
Чуть-чуть красная мчится в свой дом
Словно обмороками затоваривая
Оба неба с их тусклым огнём

Нам союзно лишь то, что избыточно
Впереди не провал, а промер
И бороться за воздух прожиточный
Эта слава другим не в пример

И сознанье своё затоваривая
Полуобморочным бытиём
Я ль без выбора пью это варево
Свою голову ем под огнём?

Для того ль заготовлена тара
Обаянья в пространстве пустом
Чтобы белые звёзды обратно
Чуть-чуть красные мчались в свой дом?

Слышишь, мачеха звёздного табора
Ночь, что будет сейчас и потом?
Ночь, что будет сейчас и потом?

Наливаются кровью аорты
И звучит по рядам шепотком
Я рождён в 94
Я рождён в 92

И в кулак зажимая истёртый
Год рожденья с гурьбой и гуртом
Я шепчу обескровленным ртом
"Я рождён в ночь с второго на третье
Января в 91-ом
Ненадёжном году — и столетья
Окружают меня огнём"