Текст песни Иди, убей Бакунина! - Монгол Шуудан

Как-то раз сидел я утром с похмела.
Ко мне зашел дружок, спросил – чего понурый?
Поехали, там где-то собирается пипла,
Там, может быть, нальют, и я поддался, дурень.
Мы долго шли по лужам, смеркалося, и вот
В дешевую, обшарпанную дверь в подвале
Нас пропустил какой-то рыжий идиот.
И мы спустились в чад и как дибилы встали.
Там за столом сидели, ну так ни дать ни взять,
Седой вафлер в обнимку с явным онанистом.
Я рядом с ним игривая, накрашенная блядь
Вещала об утопиях синдикализма.
Все были как-то странно вооружены.
Я плюхнулся на стул. Ну вот, блин, я попал!
Ты новенький? Отлично! Такие нам нужны!
Мне сунули брошюру в руки, где я прочитал:

Иди, убей Бакунина!

Нам принесли водяры и стали охмурять,
Какие впереди ждут нас перспективы.
Как вдруг мне на колени подсела эта блядь
И стала ненавязчиво склонять к активу.
Запахло резко базой плодоовощной,
Мне захотелось двинуть ногой в гнилую пасть.
И, брызгая в лицо слюною щелочной,
Она мне сообщила, как низвергнуть власть,
У нас здесь хорошо, всего-то надо сдать
Тому седому дяде карманные партвзносы.
Не веришь? Эй, добавьте-ка еще грамм двадцать пять!
У нас тут постоянно кто-нибудь приносит.
Народу прибывало, мне казалось – я в аду
Не люди, а реально дети Люцифера,
Они кривлялись, как в горячечном бреду,
И хором мне кричали, что должен сделать.

Иди, убей Бакунина!

Не на того напали, чтобы я сдал бабло
Какому-то вафлеру и спал с сифилитичкой.
Простите, но мне это делать западло.
И вспомнил я, как, грозный, действовал опричник,
Седому я с размаху в ухо развернул.
А бабе вышиб я последние все зубы,
Из-под горбатой гниды выдернул я стул
И стал их всех месить решительно и грубо,
В закрытом помещении начался кошмар.
Бесило, что меня купить пытались водкой,
Во мне проснулся прямо-таки несомненный дар.
Охотился на них, как браконьер с винтовкой...
Не помню уж, чем кончилось и как пришел домой.
С утра, проснувшись, стал искать на водку, пиво иль вино.
Все стерлось в моей памяти, что было там со мной,
Лишь в голове, как молотом, стучалось лишь одно.

Иди, убей Бакунина!